вв
Чёрные неглаженые брюки на подтяжках, мятая белая рубашка не первой свежести, потёртые туфли-оксфорды, самый простой чёрный пиждак. Верхняя одежда — тёмно-серое пальто с широким воротником.
Небрит, несвеж, пахнет перегаром, едва скрытым большим количеством резкого мужского одеколона. Глаза воспалены, под глазами многолетние синяки.
Тот, кто придумал понедельник как явление, заслуживал того, чтобы сгореть в Аду. Подобная риторика искренне ужаснула бы всех богобоязненных членов общества и представителей религиозной касты, ведь тогда за все прегрешения соседствовать рядом с Адским Сатаной всея Ада пришлось бы бородатому небесному мужику. С другой стороны, не будь средь рабочей недели понедельника, его место занял бы вторник. Искоренение понедельников — Сизифов труд, не иначе.
Чиненный-перечиненный на сотню раз старомодный будильник отработанным движением полетел в стену, как часто бывало, как ни странно, именно по понедельникам, но адский звон и не думал умолкать. В похмельной голове Соломона он отдавался громом труб Апокалипсиса, разрывая изнутри всё его естество. Как будто некая божественная (или уж инфернальная) сила пыталась обнажить его до мяса, чтобы представить пред Страшным Судом, где его бы уж точно засудили на несколько пожизненных за все прегрешения против человечности и собственной печени. Сказать, что детектив Гарретт чувствовал на себе полный вес вчерашнего алкогольного путешествия по барам Бронкса, значило не сказать ничего.
Телефон не утихал. Проклиная всё на свете, и в первую очередь — самого себя, Соломон с определённым трудом выгрузил своё уже немного оплывающее возрастным жирком тело из насквозь пропахшей потом и перегаром постели. Честно сказать, он не помнил, как в принципе попал домой этой ночью, но врождённый навык геолокации не подводил его даже будучи на алкогольном автопилоте.
«Пшлинхйбля», — убито просипел он в трубку. Но, прежде чем он успел сбросить надоедливый звонок, на том конце провода его мягко уведомили о присутствии важного посетителя с важным делом, которому очень важно встретиться с самым важным детективом города. С Соломоном, то бишь. Дескать, на кону стояла значительная часть финансирования детективного бюро, если проблема не будет решена.
Обыкновенно, Соломон повторно пожелал бы доброго утра в своей сапожной манере и отправился досыпать свои двадцать часов сна в надежде умереть, не просыпаясь. Но финансирование детективного бюро было щекотливой темой последних нескольких месяцев — полицейский бюджет урезали из-за каких-то там социальных протестов. К тому же, геройские корпорации по своему роду деятельности всё чаще притесняли органы правопорядка, и в публике всё чаще ходила риторика, дескать, зачем нам нужна полиция и бла-бла-бла. Детективному отделу со всем этим давлением приходилось несладко, и мотивации сотрудников это никак не помогало.
К тому же, Соломону не хотелось бы урезать финансовые траты на свой хронический алкоголизм.
«Скажите, что ей придётся подождать», — коротко бросил он и положил трубку. День обещал быть долгим.
* * *
Тряска по манхэттенскому понедельничному транспортному потоку нисколько не способствовала ни моральному, ни физическому самочувствию детектива. Будь у него возможность, он бы превысил скорость в попытке вырваться из этого дорожного ада как можно быстрее, но все улицы были просто забиты транспортом как артерии человека с ожирением — холестериновыми бляшками. Дорога до центрального участка заняла безбожно много времени, и к моменту, когда Соломон припарковал свою задрипанную «Тойоту» на служебной парковке, он уже опаздывал почти на час. Не то чтобы ему было какое-то дело до собственной пунктуальности — ему уже в принципе было плевать.
В ответ на вопрос, где находится посетитель, администратор направила Соломона в переговорную, чем вызвала очередную волну раздражения. Переговорная комната была не самым комфортабельным местом, и если уж посетитель был настолько важной персоной, можно было бы догадаться предложить подождать в его кабинете — всё лучше, чем оставлять человека в этом чулане больше чем на час.
Отворив дверь в переговорную, детектив немного поёжился — в помещении стоял невообразимый дубак. Сол стрельнул глазами в сторону кондиционера, который был настроен на далеко не самые комфортные для среднего человека температуры, а потом на явно заждавшегося гостя.
Точнее сказать, гостью. В жестковатом офисном кресле за столом восседала с аристократической грацией девушка, имиджем напоминающая снежную королеву, загадочным образом оказавшуюся в современности. Неподвижная, похожая на фарфоровую статуэтку, облачённая во всё белое, с длинными седыми волосами — она источала ореол неприступности и отстранённости. Точь-в-точь императрица, соизволившая спуститься с небес на землю, чтобы пообщаться с чернью. Соломон не смог сдержать тяжёлого вздоха, заведомо окрестив её для себя «фригидной сукой». Цинизм детектива был тем самым элементом его характера, что работал всегда, не сбавляя интенсивности. Взгляд его упал на пульт от кондиционера, лежащий на столе прямо перед ней. Ну точно живая ледышка. По сравнению с ней, легко пожёванный образ детектива с мятой рубашкой, двухнедельной щетиной и лёгким амбре перегара и резкого одеколона наверняка производил не самое приятное впечатление.
— Детектив Соломон Гарретт, — коротко, почти по-армейски представился он с лёгким кивком. Но руку для рукопожатия не протянул. — Я заведую этим балаганом. Прежде чем мы приступим к обсуждению, предлагаю пройти в мой кабинет. Мои подопечные не смогут нас побеспокоить.
Он открыл дверь и подпёр её плечом, небрежно сунув руки в карманы своих брюк.
— К тому же, не имею привычки вести переговоры в морозильной камере.
